Галатея на шестернях.
Они оттаяли и пошли на концерт Павла Когана, дабы было о чем поговорить в понедельник на кофебрейке. В тоненьких польтишках, на каблучках. На Брамсе трутся ножками друг о друга, перемигиваются и совсем не помнят, что вообще в программе. Они готовы читать книжку, спать, рассматривать портреты на стенах, просто чтобы не замечать той ерунды, которая идет со сцены. А Брамс, к слову, нежен и скучен. А, главное, утомительно длинен: пять частей в серенаде - все же перебор. А, впрочем, он более заезжен.
Кто такой Вебер они не знают. Поэтому как-то оживляются, ловят каждый звук дабы сказать потом, что труба чуточку спешит. А я меж тем думаю, что этот концерт для кларнета напоминает мне запись бала, прокрученную с конца к началу: от дуэлей до ананасов в шампанском и приветственных рукопожатий и поклонов.
В антракте они ругают зарубежных постмодернистов и перетирают все возможные сплетни. После второго звонка господа в потрепанных костюмах с авоськами в руках упорно пытаются наступить мне на юбку, дико извиняются и продолжают пытаться усесться не на свое место. Как будто 25е место в пятом ряду во втором амфитеатре так сильно отличается от 27го в шестом.
И мне совершенно непонятно это массовое восхищение Шубертом. Мне он показался очень хорош местами. И эти прекрасные места упорно забивались всякими фортиссимо. Впрочем, полагаю, они просто проснулись.
Кто такой Вебер они не знают. Поэтому как-то оживляются, ловят каждый звук дабы сказать потом, что труба чуточку спешит. А я меж тем думаю, что этот концерт для кларнета напоминает мне запись бала, прокрученную с конца к началу: от дуэлей до ананасов в шампанском и приветственных рукопожатий и поклонов.
В антракте они ругают зарубежных постмодернистов и перетирают все возможные сплетни. После второго звонка господа в потрепанных костюмах с авоськами в руках упорно пытаются наступить мне на юбку, дико извиняются и продолжают пытаться усесться не на свое место. Как будто 25е место в пятом ряду во втором амфитеатре так сильно отличается от 27го в шестом.
И мне совершенно непонятно это массовое восхищение Шубертом. Мне он показался очень хорош местами. И эти прекрасные места упорно забивались всякими фортиссимо. Впрочем, полагаю, они просто проснулись.
Совсем не комильфо, да...
Ну, я просто не могу не удержаться от того, чтобы это написать.