Галатея на шестернях.
Иногда мне кажется, что весна - это законсервированная осень. Знаете, если у банки неплотно прикатанна крышка, то под нее проникает воздух, и иногда содержимое банки становится малосъедобным, а иногда и банка взрывается. Вот так и весна. Вместо вымытых дождем асфальтовых дорожек - черная вода луж, смешанная с какой-то городской дрянью, вместо шуршащих листьев - прилипающая к ботинкам грязь, вместо прогретого летом воздуха - замороженный за зиму. И так все. Единственный месяц весны, когда хоть немного начинает хотеться жить - это май. Но он уже так близок к лету, что про него нет смысла говорить.
Впрочем, более мне хочется говорить о себе, чем о той стервозной погоде за окном, которую все гордо зовут возрождением природы. То, что особого возрождения в ледяном ветре, дополняемом солнцем (а потому в любой одежде жарко и холодно одновременно), я не вижу, я говорить не буду - оно и так понятно. Я, конечно, не лучше, но о самом себе все-таки писать приятнее.
Я завтракаю, обедаю и ужинаю в одиночестве. Сам себе подаю с утра кофе в постель. Много курю. До двух пачек в день. Это не депрессия. И не одиночество. Это какая-то бесконечная война с собой. Не знаю, что сделать, что бы победить. Да и надо? Война с собой тем и хороша, что беспроигрышна. Не проиграют же оба? А, впрочем, это уже неважно.
Важно, что вчера приходила Она. Кто она? Недомуза. Иначе, право, я не знаю, как выразить Ее значение для меня. Она вдохновляет, но стихи не пишутся: Она только мучает душу, рождая в ней строки, которые невозможно соединить вместе. Она возбуждает, но это лишь издевательство над кровью, не приносящее ни физического, ни эмоционального удовлетворения. Ровным счетом в Ней нет ничего. Ни горящих синих глаз, ни изящных рук, ни изысканных линий бедер, ни теплого, окутывающего голоса. Одним словом, ничего такого, что могло бы вызвать во мне уютный восторг от наблюдения, осязания. Она все время старается со мной молчать. Но вместо этого повисает напряженная тишина.
Из всего сказанного напрашивается вывод: моя любовница мне надоела хуже горькой редьки. А из этого - уже другой: пора ее бросать. Искать музу дальше. Я ж не профессионал, что бы находить вдохновение в случайных деталях...
Впрочем, более мне хочется говорить о себе, чем о той стервозной погоде за окном, которую все гордо зовут возрождением природы. То, что особого возрождения в ледяном ветре, дополняемом солнцем (а потому в любой одежде жарко и холодно одновременно), я не вижу, я говорить не буду - оно и так понятно. Я, конечно, не лучше, но о самом себе все-таки писать приятнее.
Я завтракаю, обедаю и ужинаю в одиночестве. Сам себе подаю с утра кофе в постель. Много курю. До двух пачек в день. Это не депрессия. И не одиночество. Это какая-то бесконечная война с собой. Не знаю, что сделать, что бы победить. Да и надо? Война с собой тем и хороша, что беспроигрышна. Не проиграют же оба? А, впрочем, это уже неважно.
Важно, что вчера приходила Она. Кто она? Недомуза. Иначе, право, я не знаю, как выразить Ее значение для меня. Она вдохновляет, но стихи не пишутся: Она только мучает душу, рождая в ней строки, которые невозможно соединить вместе. Она возбуждает, но это лишь издевательство над кровью, не приносящее ни физического, ни эмоционального удовлетворения. Ровным счетом в Ней нет ничего. Ни горящих синих глаз, ни изящных рук, ни изысканных линий бедер, ни теплого, окутывающего голоса. Одним словом, ничего такого, что могло бы вызвать во мне уютный восторг от наблюдения, осязания. Она все время старается со мной молчать. Но вместо этого повисает напряженная тишина.
Из всего сказанного напрашивается вывод: моя любовница мне надоела хуже горькой редьки. А из этого - уже другой: пора ее бросать. Искать музу дальше. Я ж не профессионал, что бы находить вдохновение в случайных деталях...