Галатея на шестернях.
С ее смертью что-то умерло во мне. Но в то же время, с ее смертью что-то и воскресло во мне. Она умирала медленно. В течение недели. Практически все это время она спала. Стала похожей на куклу: голубые глаза покрылись пленкой болезни, кожа стала какая-то неестественная…
- Милый, я сейчас такой сон видела! – Она сладко потянулась. Она и не думала, что проспала больше двух суток. Да и вряд ли догадывалась, что жить ей оставалось совсем ничего…
- О чем, дорогая? – Я отходил от потрясения: разговора с врачом. Узнал, что с ней происходит. Мне безумно хотелось остановить время.
- Я была со всем маленькая. После вечернего чая сидела на крыше и смотрела на звезды. – На ее глазах проступили слезы радости: она была счастлива, что хоть ненадолго оказалась в детстве.
Я заворожено слушал ее. Сердце разрывали два чувства: любовь и боль предстоящей потери с одной стороны, а с другой – осознание собственной грязи, низости и пошлости. Мне казалось, что я недостоин слышать ее истории из детства. А она рассказывала так просто: о сбитых коленках, о «зеленке» на локтях, о надувном мячике, о детях, с которыми она играла, машинках, куклах…
- Мне снилось, что умерла моя любимая собака. Тогда я плакала. Ничего не могла с собой поделать. Тогда мне впервые защемило сердце. А мама своим теплым высоким голосом прошептала: «Это твоя первая потеря, моя девочка. Привыкай. Это жизнь».
«Да, милая, это жизнь. Но привыкнуть к ней нельзя», - я пододвинул стул и сел рядом с ней. Рука была ледяная. Совершенно неживая. Даже не верилось, что это ее руки: некогда теплые, мягкие…
- Уже поздно. Я немного посплю. Ты не против? Посиди со мной, пожалуйста…
- Обязательно посижу.
Это был ее последний сон. Больше она не проснулась.
Уже на похоронах я вдруг понял, что она умерла, но воскресила во мне убитую душу: теперь я не боялся детства.
- Милый, я сейчас такой сон видела! – Она сладко потянулась. Она и не думала, что проспала больше двух суток. Да и вряд ли догадывалась, что жить ей оставалось совсем ничего…
- О чем, дорогая? – Я отходил от потрясения: разговора с врачом. Узнал, что с ней происходит. Мне безумно хотелось остановить время.
- Я была со всем маленькая. После вечернего чая сидела на крыше и смотрела на звезды. – На ее глазах проступили слезы радости: она была счастлива, что хоть ненадолго оказалась в детстве.
Я заворожено слушал ее. Сердце разрывали два чувства: любовь и боль предстоящей потери с одной стороны, а с другой – осознание собственной грязи, низости и пошлости. Мне казалось, что я недостоин слышать ее истории из детства. А она рассказывала так просто: о сбитых коленках, о «зеленке» на локтях, о надувном мячике, о детях, с которыми она играла, машинках, куклах…
- Мне снилось, что умерла моя любимая собака. Тогда я плакала. Ничего не могла с собой поделать. Тогда мне впервые защемило сердце. А мама своим теплым высоким голосом прошептала: «Это твоя первая потеря, моя девочка. Привыкай. Это жизнь».
«Да, милая, это жизнь. Но привыкнуть к ней нельзя», - я пододвинул стул и сел рядом с ней. Рука была ледяная. Совершенно неживая. Даже не верилось, что это ее руки: некогда теплые, мягкие…
- Уже поздно. Я немного посплю. Ты не против? Посиди со мной, пожалуйста…
- Обязательно посижу.
Это был ее последний сон. Больше она не проснулась.
Уже на похоронах я вдруг понял, что она умерла, но воскресила во мне убитую душу: теперь я не боялся детства.