среда, 04 марта 2009
Галатея на шестернях.
Пожалуй, московское метро в час-пик - наглядная демонстрация парадокса Гильберта. Если вагон метро полностью забит, то в него можно втолкать еще пассажиров. Более того, бесконечное количество. И законы физики тут не действуют. Только законы бесконечных множеств. Вот такая математика...
воскресенье, 01 марта 2009
Галатея на шестернях.
Те, кто владеет силой
Зовут меня, окружают меня, пронзают меня.
Они мягко и незаметно контролируют меня.
Изнутри.
Всего меня.
Ввергая в пучину хаоса...
Зовут меня, окружают меня, пронзают меня.
Они мягко и незаметно контролируют меня.
Изнутри.
Всего меня.
Ввергая в пучину хаоса...
Иногда кажется, что все случается само собой так, как будто заранее спланировано. Иногда снится один и тот же сон. Один и тот же кошмар, который в раннем детстве был на самом деле. Иногда кажется, что кто-то умирает таким умиротворенным. Иногда все возвращается. И кошмар детства опять становится реальностью.
А эта глупая девчонка хочет вернуть своего мертвого брата. Хочет. И это существо придет к ней, услышав ее желание. И возьмет взамен то, что равноценно желанию. Если она захочет. А она захочет. А знает ли она, что душа равноценна... А в сердце всегда так мерзко перед смертью. Один лишь шаг. И только кровь "кап-кап". А кровь на чистой белой коже - прекрасное зрелище.
И чистота души переплетена с кровью. И жестокость перевязна узлом с красотой. И спокойствие совершенно в смерти.
Laboratory of Dreams: Alichino
понедельник, 23 февраля 2009
Галатея на шестернях.
Нежно. Слишком нежно. Плетью по психике. Удар за ударом. Нежно. Очень нежно. Никакой физической боли.
Ты смотришь в зеркало и бьешь по нему. По своей любви. Ты любишь собственное отражение. И только с целью сокрытия от себя своей извращенности, облекаешь его в женское тело.
Нежно. Слишком нежно. Раз за разом. Ты убеждаешь себя, что тебе больно. Наивный. Больно - зеркалу.
Ты смотришь в зеркало и бьешь по нему. По своей любви. Ты любишь собственное отражение. И только с целью сокрытия от себя своей извращенности, облекаешь его в женское тело.
Нежно. Слишком нежно. Раз за разом. Ты убеждаешь себя, что тебе больно. Наивный. Больно - зеркалу.
Галатея на шестернях.
А, может, это было только утро. И был туман морозный. И призрак наступающего дня еще пил кофе, пытаясь проснуться...

Еще акварели Татьяны Сипович
Сайт Татьяны Сипович
воскресенье, 22 февраля 2009
Галатея на шестернях.
Ты когда-нибудь пробовал чернила на вкус? Нет, не намеренно. Случайно. Пытался слизнуть с пальца каплю? Нет? Так вот, пожалуй, это единственная жидкость, из пробованных мною на вкус, не имеющая совершенно никакого вкуса. Вода в каждом доме имеет свой привкус. Кипяченая отличается от сырой. Стоявшая день от свеженалитой. Фильтрованная от нефильтрованной. Вопреки учебнику по химии, даже у дистилированной воды есть вкус. А у чернил нет. Совершенно.
А красные чернила до безумия похожи на кровь. С тем лишь отличием, что как и синие, зеленые и черные не имеют вкуса. Вообще говоря, красные чернила отличаются от крови еще и тем, что в них полностью отсутствует жизнь, зато они очень похожи по цвету, а еще по тому, как быстро свертываются. Даже быстрее крови. Кровь на бумаге так быстро не засыхает.
Черных чернил не бывает. Точнее, бывают, но в них нет насыщенного бархатного мрака южной ночи. В них нет и безнадежности сажи или изящества графита. Грубо говоря, более всего они похожи на уголь. Хуже того, точно так же отливают на глянцевой бумаге, как уголь на солнце. Чаще всего черные чернила оказываются серыми. От светло-серого до темно-графитового. Но черных чернил не бывает.
Неестественно-синие, с острым запахом ненаписанных слов - единственные имеющие право на жизнь чернила. В них нет показной роскоши несуществующих черных, разорванных сосудов красных и уж тем более, в них нет ничего естественно-зеленого. Канцелярское удовольствие. Синяя клякса вполне может сойти за водяной знак. Или добавить небрежность написанному письму. Посему пишу тебе это письмо именно синими чернилами. Впервые за много лет пишу синими. И жду ответа. Синими. Только умоляю, не пробуй их на вкус. У них нет вкуса.
А красные чернила до безумия похожи на кровь. С тем лишь отличием, что как и синие, зеленые и черные не имеют вкуса. Вообще говоря, красные чернила отличаются от крови еще и тем, что в них полностью отсутствует жизнь, зато они очень похожи по цвету, а еще по тому, как быстро свертываются. Даже быстрее крови. Кровь на бумаге так быстро не засыхает.
Черных чернил не бывает. Точнее, бывают, но в них нет насыщенного бархатного мрака южной ночи. В них нет и безнадежности сажи или изящества графита. Грубо говоря, более всего они похожи на уголь. Хуже того, точно так же отливают на глянцевой бумаге, как уголь на солнце. Чаще всего черные чернила оказываются серыми. От светло-серого до темно-графитового. Но черных чернил не бывает.
Неестественно-синие, с острым запахом ненаписанных слов - единственные имеющие право на жизнь чернила. В них нет показной роскоши несуществующих черных, разорванных сосудов красных и уж тем более, в них нет ничего естественно-зеленого. Канцелярское удовольствие. Синяя клякса вполне может сойти за водяной знак. Или добавить небрежность написанному письму. Посему пишу тебе это письмо именно синими чернилами. Впервые за много лет пишу синими. И жду ответа. Синими. Только умоляю, не пробуй их на вкус. У них нет вкуса.
среда, 18 февраля 2009
Галатея на шестернях.
Они медленно въедаются в сознание, лишая своим присутствием ночь последней капли света. Они ищут в душе самые черные уголки, а потом смеются над находками. Пугающая черная башня, окровавленная звезда. И нежное тело Луны, у которого неизвестно, как выглядит лицо. И есть ли оно. Это галерея масок. И безмерной красоты Демон, которому даже не нужно звать. Он и без того почти совершенен. И ты чувствуешь себя дураком. Шутом. Лишним на празднике жизни. Моральным уродом без права на жизнь. И тебе это нравится...
Галерея Tarot Favole
Галерея Tarot Favole
Галатея на шестернях.
- А, знаешь, мне очень нравятся вампиры. Я про них много читал. Мне нравится в них способность околдовывать. Жаль, вампиров не бывает.
- Да, милый, да. Не бывает.
- Хотя. Вот смотри: я вижу тебя только по ночам. Я никогда не видел тебя днем. А вампиры на день умирают.
- И?
- Но в то же время, у тебя в квартирке просто негде было бы поставить гроб. Зато есть широченная кровать.
- Ты к чему все это?
- А, может, ты все-таки вампирша? Впрочем, ты меня никогда не кусала. На мне нет следов твоих зубов. Разве что легонько покусывала в постели...
- И?
- И ничего, просто... Мне просто хочется сказки.
- Да, мой мальчик, да.
- Да, милый, да. Не бывает.
- Хотя. Вот смотри: я вижу тебя только по ночам. Я никогда не видел тебя днем. А вампиры на день умирают.
- И?
- Но в то же время, у тебя в квартирке просто негде было бы поставить гроб. Зато есть широченная кровать.
- Ты к чему все это?
- А, может, ты все-таки вампирша? Впрочем, ты меня никогда не кусала. На мне нет следов твоих зубов. Разве что легонько покусывала в постели...
- И?
- И ничего, просто... Мне просто хочется сказки.
- Да, мой мальчик, да.
вторник, 17 февраля 2009
Галатея на шестернях.

О ней заботиться нам следует. Иначе
Мы не решим уроков жизненных задачи.
Нельзя заставить полюбить Ее - утопия.
И потому заботу чаще проявляйте.
Придет пора – придет любовь. Тогда дерзайте.
(Из наставлений Пифагора)
Имя Пифагор означает убеждающий речью. Он родился ок. 570г. до н.э. на острове Самос. В 18 лет покинул родину и до 56 лет провел время в странствиях (Египет, Вавилон), где получил свое образование. Затем вернулся на Самос, но после установления там тирании отбыл в Великую Грецию в города Сибарис и Кротон. Там Пифагор создал объединение, названное Пифагорейским союзом, которое в лучшие свои годы насчитывало до 300 человек и представляло собой значительную политическую силу. Лозунг "у друзей все общее" у Пифагорейцев сочетался с жесткой иерархической системой, которая тормозила демократическое развитие.
Так, например, Пифагор и пифагорейский союз имеют немалую заслугу в том, что в Кротоне сравнительно длительное время удерживала политическую власть аристократия. По их инициативе аристократический Кротон предпринял военные действия против города Сибарис, в котором победила рабовладельческая демократия.
Из античных авторов наиболее полное изложение взглядов Пифагора мы находим у Диогена Лаэртского: «Начало всего — единица; единице как причине подлежит как вещество неопределенная двоица; из единицы и неопределенной двоицы исходят числа; из чисел — точки; из точек — линии; из них — плоские фигуры; из плоских — объемные фигуры; из них — чувственно воспринимаемые тела, в которых четыре основы — огонь, вода, земля и воздух; перемещаясь и превращаясь целиком, они порождают мир — одушевленный, разумный, шаровидный, в середине которого — земля; и земля тоже шаровидна и населена со всех сторон» .
Пифагорейское учение в начальной стадии своего развития является исторически первой попыткой (за исключением некоторых моментов в учении Анаксимена) постижения количественной стороны мира. Математический подход к миру заключается в объяснении определенных количественных отношений между реально существующими вещами. В частности, в области геометрии отношение между количественно выраженной взаимосвязью и объективной реальностью является в значительной степени наглядным и во многих случаях даже чувственно идентифицированным. Возможность мысленной манипуляции с числами (как абстрактными объектами) ведет к тому, что эти числа могут быть понимаемы как самостоятельно существующие объекты. Отсюда остается всего лишь шаг к тому, чтобы эти числа были провозглашены сущностью вещей. С помощью этой операции пифагорейцы приходят к идеалистическому объяснению действительности.
Религию и мораль Пифагор считал основными атрибутами упорядочения общества. Пифагорейский подход к религии заметно отличается от тогдашней греческой традиции, испытывая влияние элементов персидской и индийской мистики. Он в определенной степени является освящением классовой исключительности (которая приобретает почти кастовый характер). То же самое касается и морали: она - суть обоснование «социальной гармонии», опирающейся на абсолютное подчинение демоса аристократии.
Пифагор придерживался аристократической концепции образования. По мнению Пифагора целью воспитания было исправление людей: нужно изменить себя, чтобы быть причастным к мудрости. До того, как вступить в основную часть союза, в течение трех лет проходили строгую проверку, далее в течение пяти лет молча внимали Пифагору, не имея права его при этом видеть. После этого их допускали в жилище Пифагора. В общине царил строгий порядок и абсолютный авторитет Учителя. Несоблюдение принятых правил каралось изгнанием.
Пифагорейский союз носил черты как ордена, так и братства.
Орден (тиасос) - религиозно-культовое сообщество, посвященное богу или музам. Управление находилось в руках разнообразных категории магистров, сменявшихся через год. Культ отправляли специальные жрецы и жрицы. Законами или постановлениями закреплялась дисциплина, поддерживаемая системой штрафов.
Братство (этерия) - тип неформального объединения, которое строилось на основе личных отношений его участников, как правило, сверстников из аристократической среды. Их связывали общность интересов и образа жизни. Это объединение носило социально-политический характер.
Пифагорейский союз делился на две части: "акусматиков" и "математиков". Первоначально, возможно, это были разные уровни посвящения. Однако, со временем это деление породило две враждующие между собой группировки: первая выражала фольклорно-религиозные традиции союза, а другая - научно-философские.
Акусмы - предназначенные для слушания и размышления высказывания Пифагора. С одной стороны, они продолжали традицию мудрых изречений Семи Мудрецов, а с другой - обогатили эллинскую словесность новыми смыслами.
Например:
А половиной дела явится начало,
Коль дело праведною мыслью прозвучало.
Или:Коль дело праведною мыслью прозвучало.
Волшебный Остров... Где хранится Мир мечты?
Днем - в храме Солнца, а для ночи - храм Луны.
Рассуждать примерно так:Днем - в храме Солнца, а для ночи - храм Луны.
Где же хранится, на самом деле, мир мечты? Есть ли такое место на Земле, или нужно искать его в просторах бескрайнего космоса? Учитель отвечает, что днем это место находится в храме Солнца, то есть там, откуда исходит дневной свет, а ночью в храме Луны, то есть там, где источник отраженного света в условиях ночной тьмы… При этом следует понимать, что физический свет исходит от физических объектов, а духовный от духовных источников мудрости, и что храмом называют внешнее символическое обиталище богов.
Пифагору приписываются изречения «Все есть число», «Элементы чисел являются элементами всего сущего». Сначала эти числа вообще не отличались от вещей и сохраняли чисто вещественную природу. Но затем их стали отличать от вещей, отчего значимость чисел стала выступать еще более актуально. Если говорить упрощенно, то Пифагора поразил тот факт, что предметы возникают и исчезают, а числа одни и те же, они существуют всегда. В связи с этим число представляет собой нечто идеальное, прообраз всего существующего и основу космоса. По точному определению Евклида, единица есть то, через что каждое из существующего считается единым. В мире все текуче и изменчиво, но вещи все же единичны, т.е. единица придает определенность вещам, выступает законом их существования. С философской точки зрения, единица у пифагорейцев - это принцип устойчивости мира, двойка - принцип изменчивости мира, его беспредельности, множественности, неопределенности. Единица является также и мужским числом, т.к. оформляет мир, служит его формой. А двойка - это женское число.
Иррациональные числа были открыты, когда стало ясно, что некоторые отношения нельзя выразить с помощью целых чисел. Это открытие нанесло удар по пифагорейской концепции Единого и вызвало первый кризис в истории математики. Оно означало то, что в основе мира не лежит единица.
В Кротоне и близлежащих городах Пифагор поставил правителей, разделяющих его взгляды. Поверх политической власти был создан Совет Трехсот — научный, политический и религиозный орден, регулирующий всю общественную и государственную жизнь. Во главе Совета Трехсот стоял сам Пифагор. Результаты не замедлили сказаться: смягчились нравы, поднялся материальный уровень горожан, прекратились грабежи и войны...
«Эра» гармонии и счастья продолжалась около 30 лет, но дальше случилось нечто необъяснимое. Народ буквально взвыл от порядка и, подстрекаемый оставшимися не у дел политиками, военными, торговцами и жрецами, разгромил и сжег пифагорейскую школу и все ее филиалы, перебив преподавателей и учеников.
@источники:
- Экономико-правовая библиотека
- Электронная библиотека по философии
- Фрагмент книги "Пифагорово море"
- «Пифагоровы законы, и нравственные правила»
- Философский энциклопедический словарь
среда, 11 февраля 2009
Галатея на шестернях.
"...и текла, вбирая в себя все дожди, пролившиеся.
И текла по трубам водою, кровью по венам, рукавами рек.
И проливалась чернильными каплями из рук..."
"...и шумела чернильными пятнами слов на бумаге.
И шумела песнею скрипки, словами поэта, ветром в окне.
И снова втекала в проклятые реки без конца и начала..."
И текла по трубам водою, кровью по венам, рукавами рек.
И проливалась чернильными каплями из рук..."
"...и шумела чернильными пятнами слов на бумаге.
И шумела песнею скрипки, словами поэта, ветром в окне.
И снова втекала в проклятые реки без конца и начала..."
воскресенье, 08 февраля 2009
Галатея на шестернях.
Обложка диска 'Onani: Practice Makes Perfect'
Трейлер к альбому
На мой взгляд трейлер достаточно красив, хотя и не выражает музыкальной составляющей, но заставляет жалеть, что 'Ordo Rosarius Equilbrio' не снимают клипов.
Томас Петтерсон создал удивительный бежевый мир любви к себе, осмысленная нежность которого переплетается с подавленной страстью. Медитативное наслаждение собой - привычка современного человека, отдающего свой мозг виртуальному пространству. Но разве это все не утрачивает смысл, когда рука держит цветок греха, а нежный женский голос шепчет пособие к действию?
Про не скажешь, что она красива. У нее мощное тело, с почти рубенсовскими формами, длинные платиновые волосы, которые она никогда не оставляет распущенными. И до боли нежные, слегка припухлые руки с длинными пальцами. Белоснежная кожа ее щиколоток почти всегда перечеркнута ремешком элегантных коричневых туфель на широком каблуке. В ней есть что-то такое, что заставляет на нее завороженно смотреть. Что-то такое, что обыкновенно принято именовать "женственностью". Ее зовут Роз-Мари Ларсен. Это ее голос заставляет расстегнуть молнию на брюках и действовать в соответствии с ее дальнейшими указаниями.
Он - ее царь и бог. Маленький, худенький, с притягательно-отталкивающим лицом. Он куда логичнее смотрится в женском офисном костюме, чем в мужских джинсах. Именно этот тип мужчин - самые властные и жестокие хозяева, самые изысканные творцы. Именно он превращает порнографию в искусство, а ударами плети по нежному телу Роз-Мари добивается от нее не только абсолютного подчинения, но и полной отдачи искусству. Она - его служанка и муза.
Их музыка зациклена на повторах, медитативных мелодекломациях и настойчивом суровоим воинственном ритме. Make love, and war. Их синтезатор - это линия любовного фронта.

Весь фотосет (+9 фото)
Трейлер к альбому
На мой взгляд трейлер достаточно красив, хотя и не выражает музыкальной составляющей, но заставляет жалеть, что 'Ordo Rosarius Equilbrio' не снимают клипов.
Томас Петтерсон создал удивительный бежевый мир любви к себе, осмысленная нежность которого переплетается с подавленной страстью. Медитативное наслаждение собой - привычка современного человека, отдающего свой мозг виртуальному пространству. Но разве это все не утрачивает смысл, когда рука держит цветок греха, а нежный женский голос шепчет пособие к действию?
Про не скажешь, что она красива. У нее мощное тело, с почти рубенсовскими формами, длинные платиновые волосы, которые она никогда не оставляет распущенными. И до боли нежные, слегка припухлые руки с длинными пальцами. Белоснежная кожа ее щиколоток почти всегда перечеркнута ремешком элегантных коричневых туфель на широком каблуке. В ней есть что-то такое, что заставляет на нее завороженно смотреть. Что-то такое, что обыкновенно принято именовать "женственностью". Ее зовут Роз-Мари Ларсен. Это ее голос заставляет расстегнуть молнию на брюках и действовать в соответствии с ее дальнейшими указаниями.
Он - ее царь и бог. Маленький, худенький, с притягательно-отталкивающим лицом. Он куда логичнее смотрится в женском офисном костюме, чем в мужских джинсах. Именно этот тип мужчин - самые властные и жестокие хозяева, самые изысканные творцы. Именно он превращает порнографию в искусство, а ударами плети по нежному телу Роз-Мари добивается от нее не только абсолютного подчинения, но и полной отдачи искусству. Она - его служанка и муза.
Их музыка зациклена на повторах, медитативных мелодекломациях и настойчивом суровоим воинственном ритме. Make love, and war. Их синтезатор - это линия любовного фронта.

Весь фотосет (+9 фото)
пятница, 06 февраля 2009
Галатея на шестернях.
Иногда мне думается, что поле @настроение - вещь на редкость ненужная. На его месте куда уместнее было бы поле @источник, дабы все-таки напоминать нерадивым дневниковцам указывать, откуда тот или иной материал взят. А то как-то нехорошо иной раз получается, право слово. Да и удобно было бы. В этом отношении очень приятно видеть соответствующее поле на NNM.
Галатея на шестернях.
Я лежу с тобой в кровати и поглаживаю твою спину...
"У тебя чудесные руки: мягкие, нежные и с острыми когтями..."
У меня твои руки, папа, только женский вариант...
"У тебя чудесные руки: мягкие, нежные и с острыми когтями..."
У меня твои руки, папа, только женский вариант...
вторник, 27 января 2009
Галатея на шестернях.
"Дзынь!" - Звякнула о кафельный пол вилка.
- Придет женщина, - откомментировала я.
"Бах!" - Уронила мама табуретку.
- Соседка, - добавила я.
- Придет женщина, - откомментировала я.
"Бах!" - Уронила мама табуретку.
- Соседка, - добавила я.
понедельник, 26 января 2009
Галатея на шестернях.
Говорят, что люди перед смертью видят перед собой кровавые пятна. Говорят, что люди перед казнью вспоминают самые нелепые события своей жизни. А я думал о Мюнцере. Последний раз я его видел 15го мая, когда еще не рассвело. Он был, как всегда, решителен, хотя понимал, чем для него обернется эта битва в том случае, если ему не удастся одержать победу.
Где он сейчас? Вероятно, в той же тюрьме, что и я, его пытают там же, где и меня. Из него точно так же, как из меня, тисками выжимают святость и спасают душу... Во имя чего? Какая теперь религия в Германии? Это хоть кто-нибудь знает?
Я уже точно знаю, что меня сожгут на костре. А Мюнцера? Наверное, и его. На том же костре. Можно подумать, что от этого что-то изменится. Да, его казнят, в этом я и не сомневаюсь. Но разве бедной Германии от этого станет лучше? Ни капли. Лютер, в первый момент показавшийся гласом Бога на земле, - оказался обычным бюргером, с обычными же для бюргера стремлениями. Только еще и снабженный теперь "властью духовной". Святой, отбивающийся от Дьявола чернильницей. К чему он пришел в своих религиозных исканиях? А пришел он лишь к тому, что крестьяне - враги, их необходимо уничтожить. И это по-христиански? Чем он лучше содомирующих друг друга кардиналов из ватиканской братии?
А что теперь творится в Нюрнберге? Папский легат пытается внушить совету сорока, что католицизм – единственная приемлемая религия. И вообще всем пора бы успокоиться, покаяться и снова стать теми же честными католиками, какими они и были до этого. А те рассказывают ему какую-то ерунду и не дают ответа, какая религия сейчас в их городе официальная. Они и сами-то толком не знают. Знают, что надо было отловить весь тираж мюнцеровских брошюр, в которых были осмеяны как наместники Бога на земле, так и этот выскочка Лютер. Они только понимают, что одним указом и парой нравоучительных казней теперь город не успокоить.
Помню, когда в Нюрнберге искали с Мюнцером типографию, в которой можно было бы издать его памфлеты, я постучался в дом к знаменитому Альбрехту Дюреру, в надежде на то, что мне удастся выяснить, какой же религии придерживается он, создатель стольких прекрасных, и одновременно с тем, написанных не совсем по канонам, алтарей? Особенно, после того, как Лютер заявил, что алтари в церкви – это идолопоклонничество. Вместо великого мастера дверь мне открыла какая-то сварливая баба и прогнала прочь. Перед казнью и правда вспоминается всякая нелепость.
Кто-то идет. Видимо мне предстоит еще один мучительный разговор с хранителями догм. Неужели, им еще от меня что-то надо?! А, впрочем, говорят, перед казнью непрерывно слышатся шаги, стирается чувство времени, наступает мучительное ожидание лязга замка, скрипа двери, бесконечных коридоров, орущей толпы…
Где он сейчас? Вероятно, в той же тюрьме, что и я, его пытают там же, где и меня. Из него точно так же, как из меня, тисками выжимают святость и спасают душу... Во имя чего? Какая теперь религия в Германии? Это хоть кто-нибудь знает?
Я уже точно знаю, что меня сожгут на костре. А Мюнцера? Наверное, и его. На том же костре. Можно подумать, что от этого что-то изменится. Да, его казнят, в этом я и не сомневаюсь. Но разве бедной Германии от этого станет лучше? Ни капли. Лютер, в первый момент показавшийся гласом Бога на земле, - оказался обычным бюргером, с обычными же для бюргера стремлениями. Только еще и снабженный теперь "властью духовной". Святой, отбивающийся от Дьявола чернильницей. К чему он пришел в своих религиозных исканиях? А пришел он лишь к тому, что крестьяне - враги, их необходимо уничтожить. И это по-христиански? Чем он лучше содомирующих друг друга кардиналов из ватиканской братии?
А что теперь творится в Нюрнберге? Папский легат пытается внушить совету сорока, что католицизм – единственная приемлемая религия. И вообще всем пора бы успокоиться, покаяться и снова стать теми же честными католиками, какими они и были до этого. А те рассказывают ему какую-то ерунду и не дают ответа, какая религия сейчас в их городе официальная. Они и сами-то толком не знают. Знают, что надо было отловить весь тираж мюнцеровских брошюр, в которых были осмеяны как наместники Бога на земле, так и этот выскочка Лютер. Они только понимают, что одним указом и парой нравоучительных казней теперь город не успокоить.
Помню, когда в Нюрнберге искали с Мюнцером типографию, в которой можно было бы издать его памфлеты, я постучался в дом к знаменитому Альбрехту Дюреру, в надежде на то, что мне удастся выяснить, какой же религии придерживается он, создатель стольких прекрасных, и одновременно с тем, написанных не совсем по канонам, алтарей? Особенно, после того, как Лютер заявил, что алтари в церкви – это идолопоклонничество. Вместо великого мастера дверь мне открыла какая-то сварливая баба и прогнала прочь. Перед казнью и правда вспоминается всякая нелепость.
Кто-то идет. Видимо мне предстоит еще один мучительный разговор с хранителями догм. Неужели, им еще от меня что-то надо?! А, впрочем, говорят, перед казнью непрерывно слышатся шаги, стирается чувство времени, наступает мучительное ожидание лязга замка, скрипа двери, бесконечных коридоров, орущей толпы…
Галатея на шестернях.
Идеальный способ определить состояние человека - посмотреть, что он в данный момент читает. Нет, конечно, "Теорию поля" Ландау или какой-нибудь не менее эпохальный труд вроде "Искусства программирования" г-на Кнута в рассчет брать трудно (хотя второе - спорно, но скорее все-таки является примером вынужденной необходимости). А вот художественная литература - очень наглядна. Поскольку в зависимости от настроения человек может читать и "Божественную комедию", и "Иллиаду", и "Кошку на раскаленной крыше", и "Анну Каренину", и "Историю О.". И определяется это множеством факторов, которые в сумме дают то, что я называю словом "состояние". Пожалуй, в книгах фрейдистского не меньше, чем в одежде или жестах. И важно не только что читает человек, но и как он это делает.
А если присмотреться - одну и ту же книгу можно читать совершенно по-разному: кто-то словно силой передвигает глаза по строкам, ожидая, когда эта чертова страница закончиться, кто-то - нервно мнет уголок страницы, желая узнать, что будет дальше, кто-то - перечитывает одно и то же место несколько раз, словно не желая, чтобы эта глава закончилась, или так, будто не верит, что описанное действие все-таки произошло. А кто-то читает книги со специального электронного устройства - страничка с кнопками, чем-то похожая на книгу из вторсырья. И для тех, кто читает "с экрана" - все то же самое, разве что вместо уголочка - кнопка переключения на следующую страницу.
Что чаще всего читают в метро? Правильно, всякую ерунду, которая затягивает, помогая тем самым "быстрее" доехать до нужной странции. Если утро - то еще частенько листают конспекты или просматривают свои записи в ежедневниках. Едва ли кто-то будет дома читать ту же Донцову - дома ее читать невозможно. А в метро - вполне сойдет. И нужную станцию при этом проспать не даст.
После рабочего дня - достаточно проблематично взяться за какой-нибудь труд по теологии, зато что-нибудь эротично-разгрузочное - просто прекрасно. Вы же не будете красоваться в метро обложкой "Эммануэль" или "Истории О."? Не слишком качественно скрываемых улыбок едущий рядом с вами и слегка подпорченного вида ваших брюк - скорее всего не избежать. Да и работа сразу как-то сдвигается на N-ный (N > 1) план.
А как на счет классики? Идеальное чтение для курорта, вы не находите? Пожалуй, если бы не южное солнце, мне бы никогда не удалось прочесть "Героя нашего времени" - на столько он мне показался скучным и затянутым.
Мысль пришла в голову после того, как до меня дошло, что вся литература, которую я в состоянии читать после сессии (то бишь 4-х экзаменов по математике) - это труды по истории теологии и очередной томик историй про Аниту Блейк: иногда бывает до жути забавно почитать про всяких монстриков, с элементами тошнотворной кровавости и описанием просто сводящих с ума своей сексуальностью мужчин. Право слово, от мысли о последних - аж захотелось написать рецензию на сии творения в соответствующей стилистике.
А если присмотреться - одну и ту же книгу можно читать совершенно по-разному: кто-то словно силой передвигает глаза по строкам, ожидая, когда эта чертова страница закончиться, кто-то - нервно мнет уголок страницы, желая узнать, что будет дальше, кто-то - перечитывает одно и то же место несколько раз, словно не желая, чтобы эта глава закончилась, или так, будто не верит, что описанное действие все-таки произошло. А кто-то читает книги со специального электронного устройства - страничка с кнопками, чем-то похожая на книгу из вторсырья. И для тех, кто читает "с экрана" - все то же самое, разве что вместо уголочка - кнопка переключения на следующую страницу.
Что чаще всего читают в метро? Правильно, всякую ерунду, которая затягивает, помогая тем самым "быстрее" доехать до нужной странции. Если утро - то еще частенько листают конспекты или просматривают свои записи в ежедневниках. Едва ли кто-то будет дома читать ту же Донцову - дома ее читать невозможно. А в метро - вполне сойдет. И нужную станцию при этом проспать не даст.
После рабочего дня - достаточно проблематично взяться за какой-нибудь труд по теологии, зато что-нибудь эротично-разгрузочное - просто прекрасно. Вы же не будете красоваться в метро обложкой "Эммануэль" или "Истории О."? Не слишком качественно скрываемых улыбок едущий рядом с вами и слегка подпорченного вида ваших брюк - скорее всего не избежать. Да и работа сразу как-то сдвигается на N-ный (N > 1) план.
А как на счет классики? Идеальное чтение для курорта, вы не находите? Пожалуй, если бы не южное солнце, мне бы никогда не удалось прочесть "Героя нашего времени" - на столько он мне показался скучным и затянутым.
Мысль пришла в голову после того, как до меня дошло, что вся литература, которую я в состоянии читать после сессии (то бишь 4-х экзаменов по математике) - это труды по истории теологии и очередной томик историй про Аниту Блейк: иногда бывает до жути забавно почитать про всяких монстриков, с элементами тошнотворной кровавости и описанием просто сводящих с ума своей сексуальностью мужчин. Право слово, от мысли о последних - аж захотелось написать рецензию на сии творения в соответствующей стилистике.
четверг, 22 января 2009
Галатея на шестернях.
Я каждое утро тебе пишу письма. Каждое утро. Каждый раз разные. Каждый раз кладу письмо в конверт и опускаю в корзину для бумаг как в почтовый ящик. А вечером читаю написанное утром и понимаю, что каждое письмо точь-в-точь повторяет предыдущее, словно написаны под копирку.
Каждый раз я начинаю письмо с одного и того же:
"Знаешь, иногда мне кажется, что ты не значишь для меня ровным счетом ничего. Иногда мне так кажется. Только это бывает редко. Да, я теперь прекрасно понимаю, что жить я с тобой не смогу. Более того, я не хочу тебя даже видеть. Все мои чувства к тебе - это мои проклятые письма - исповедь, каждодневный ритуал. Бессмысленная религия эгоизма. Все. Больше меня ничего не связывает с тобой. И все же я тебя люблю. До ненависти люблю.
Я знаю, что ты никогда не прочтешь этих строк. Они тебе не нужны. Они и мне не нужны..."
И каждый раз на этом у меня заканчиваются чернила. Я достаю из стола очередной конверт, надписываю его другой ручкой. Да, я уверена, адрес тот же.
Почтовая служба та же: мусорная корзина.
Каждый раз я начинаю письмо с одного и того же:
"Знаешь, иногда мне кажется, что ты не значишь для меня ровным счетом ничего. Иногда мне так кажется. Только это бывает редко. Да, я теперь прекрасно понимаю, что жить я с тобой не смогу. Более того, я не хочу тебя даже видеть. Все мои чувства к тебе - это мои проклятые письма - исповедь, каждодневный ритуал. Бессмысленная религия эгоизма. Все. Больше меня ничего не связывает с тобой. И все же я тебя люблю. До ненависти люблю.
Я знаю, что ты никогда не прочтешь этих строк. Они тебе не нужны. Они и мне не нужны..."
И каждый раз на этом у меня заканчиваются чернила. Я достаю из стола очередной конверт, надписываю его другой ручкой. Да, я уверена, адрес тот же.
Почтовая служба та же: мусорная корзина.
вторник, 20 января 2009
Галатея на шестернях.
В моей жизни из общепринятых понятий мне не далось время. Вообще-то говоря, мне не дались многие общепринятые понятия, но сейчас я именно про время. Особено часы со стрелками. Кто бы мог подумать, что математику не даются цифры. Ан нет. Никак. Я путаю часовую стрелку с минутной, путаю пятнадцать минут и беспятнадцати. В общем, я путаю в часах со стрелками все, что можно в них перепутать.
Так вот дома на пианино у меня стоят каминные часы. Стоят они там во всех смыслах. Ибо батарейка села в них года так три назад. А так как я ими пользоваться все равно не умею, да и у них до жути громкое и неприятное "тиканье", то батарейку новую я в них покупать не стал. И вообще часы эти стоят там исключительно из соображений эстетических. Ну и стоят.
Так вот выяснилось, что им не стоится. Полгода назад они стали периодически идти. То есть как... Часика два они идут, потом дня на три встают. И так далее. А неделю назад они пошли окончательно. То есть они идут. Более того, идут они правильно.
Списываю это на остаточные процессы в батарейке и кабелегон, идущий рядом с ними. Но тем не менее, часы эти имеют антураж более чем мистический, чему способствует их облик "под старину".
А вторые часы - кухонные. Так вот на кухне висели часы разные и много. И все уходили на 15 минут. Стоило их из кухни убрать - как они начинали идти абсолютно правильно. Еще одно место с "мистической" репутацией (полагаю, причиной тому магнитное поле, там, опять-таки, проводка рядом). Но суть не в магнитном поле и окислительных процессах в гальванических элементах. Суть в том, что с таким подходом - неудивительно, что мне никак не дается время...
Так вот дома на пианино у меня стоят каминные часы. Стоят они там во всех смыслах. Ибо батарейка села в них года так три назад. А так как я ими пользоваться все равно не умею, да и у них до жути громкое и неприятное "тиканье", то батарейку новую я в них покупать не стал. И вообще часы эти стоят там исключительно из соображений эстетических. Ну и стоят.
Так вот выяснилось, что им не стоится. Полгода назад они стали периодически идти. То есть как... Часика два они идут, потом дня на три встают. И так далее. А неделю назад они пошли окончательно. То есть они идут. Более того, идут они правильно.
Списываю это на остаточные процессы в батарейке и кабелегон, идущий рядом с ними. Но тем не менее, часы эти имеют антураж более чем мистический, чему способствует их облик "под старину".
А вторые часы - кухонные. Так вот на кухне висели часы разные и много. И все уходили на 15 минут. Стоило их из кухни убрать - как они начинали идти абсолютно правильно. Еще одно место с "мистической" репутацией (полагаю, причиной тому магнитное поле, там, опять-таки, проводка рядом). Но суть не в магнитном поле и окислительных процессах в гальванических элементах. Суть в том, что с таким подходом - неудивительно, что мне никак не дается время...
Галатея на шестернях.
Она - твой идеал? Не смеши меня. Вот это чудное ситцевое платье и волосы до плеч, собранные в два хвостика?
Да, да, она носит гладкие кремовые чулки с кружевными резинками и пояс в цвет. Но знаешь почему? Только потому, что однажды ты ей сказал, что тебе нравятся именно такие. Она на них копила деньги, которые мать ей давала на мороженое. И купила.
А еще она носит тайком от матери босоножки на шпильках средней высоты. И тоже потому, что ты сказал. Долго она экономила на музеях и кино. А потом искала по магазинам именно такие, про которые говорил ты: с закрытым скругленным носком, тоненькими ремешками, жесткой закрытой пяточкой. Такие, признаюсь как женщина, весьма недешевы. Как и ее кружевное белье, такое, какое носят взрослые женщины. Тебе ведь именно такое нравится: из искуственного шелка и мягких бумажных кружев.
А она знает, о чем ты бредишь, прогуливаясь с ней? А ты хоть раз задумывался, что по возрасту ты ей как раз годишься в отцы?
А ты никогда не задумывался, что ты для нее на самом деле - большой дядя, из другого, взрослого мира? И что на самом деле она привязана к тебе, как к учителю. Да пойми же ты, она еще просто не знает, какие желания одолевают тебя. Да, она понимает, что ты ее целуешь, как "взрослую", так же обнимаешь. Но разве она знает, что ты, лежа с ней на кровати и объясняя ей, скажем, математику, пытаешься лечь так, чтобы она не увидела мокрое пятно на твоих брюках?
Она ребенок, черт возьми, ребенок! Понимаешь ты это или нет? Хотя, иногда мне кажется, что понимаешь. И всячески оберегаешь ее чистоту. Ты же прекрасно знаешь, что получалось из тех маленьких девочек, с которыми ты спал? В лучшем случае, и них выходили дорогие шлюхи. Это в лучшем. А в худшем?
А, впрочем, дело твое. Только прошу, не ломай ей жизнь...
Да, да, она носит гладкие кремовые чулки с кружевными резинками и пояс в цвет. Но знаешь почему? Только потому, что однажды ты ей сказал, что тебе нравятся именно такие. Она на них копила деньги, которые мать ей давала на мороженое. И купила.
А еще она носит тайком от матери босоножки на шпильках средней высоты. И тоже потому, что ты сказал. Долго она экономила на музеях и кино. А потом искала по магазинам именно такие, про которые говорил ты: с закрытым скругленным носком, тоненькими ремешками, жесткой закрытой пяточкой. Такие, признаюсь как женщина, весьма недешевы. Как и ее кружевное белье, такое, какое носят взрослые женщины. Тебе ведь именно такое нравится: из искуственного шелка и мягких бумажных кружев.
А она знает, о чем ты бредишь, прогуливаясь с ней? А ты хоть раз задумывался, что по возрасту ты ей как раз годишься в отцы?
А ты никогда не задумывался, что ты для нее на самом деле - большой дядя, из другого, взрослого мира? И что на самом деле она привязана к тебе, как к учителю. Да пойми же ты, она еще просто не знает, какие желания одолевают тебя. Да, она понимает, что ты ее целуешь, как "взрослую", так же обнимаешь. Но разве она знает, что ты, лежа с ней на кровати и объясняя ей, скажем, математику, пытаешься лечь так, чтобы она не увидела мокрое пятно на твоих брюках?
Она ребенок, черт возьми, ребенок! Понимаешь ты это или нет? Хотя, иногда мне кажется, что понимаешь. И всячески оберегаешь ее чистоту. Ты же прекрасно знаешь, что получалось из тех маленьких девочек, с которыми ты спал? В лучшем случае, и них выходили дорогие шлюхи. Это в лучшем. А в худшем?
А, впрочем, дело твое. Только прошу, не ломай ей жизнь...
понедельник, 19 января 2009
Галатея на шестернях.
А помнишь, как ты ее укутывал в плащ цвета низкого солнца? Как привораживал ее, прячась от зноя в прохладных комнатах загородного дома? Как каждую летнюю ночь ждал ее прихода, а потом долго, стоя с ней под зонтом, гладил ее рыжие локоны. А после расставания ходил по всему городу в поисках ее фотокарточек. А когда она приходила, каждый раз вглядывался в зеркала луж, как вы смотритесь вместе,
как ей удивительно идут дымчатые топазы туманов.
А помнишь?.. Ну, конечно, ты помнишь холод ее рук сквозь кожу твоих перчаток. И, конечно же, помнишь ее глаза так похожие на дождь. Разве можно забыть ее жаркие, как сентябрьские листья на березах, объятья? И разве можно забыть ваши заиндевелые расставания. И эти лед и пламя ожидания. Разве можно?!
суббота, 17 января 2009
Галатея на шестернях.
Слышишь ты, слышишь?! Никогда, запомни, никогда не показывай никому своих черновиков. Запомни! Никогда! Чтобы никто не видел, как твою душу рвет на бумагу. Запомни: поэт - он тогда поэт, когда написанные им слова чисты, а не измазаны в душевной блевотине...