А меж тем, я теряюсь в глубинах информации, утрачивая связь с реальностью. Отдаюсь машине.
понедельник, 01 октября 2007
Галатея на шестернях.
По улицам ходят люди в марлевых повязках на лицах. Они смотрят стеклянными воспаленными глазами на искаженные отражения в пластиковых окнах метро.
А меж тем, я теряюсь в глубинах информации, утрачивая связь с реальностью. Отдаюсь машине.
А меж тем, я теряюсь в глубинах информации, утрачивая связь с реальностью. Отдаюсь машине.
суббота, 15 сентября 2007
Галатея на шестернях.
Каждое утро просыпаюсь с мыслью, что сейчас я выгляну в окно, а там лежит снег...
Если встать рано утром и еще до рассвета выйти на улицу, то можно успеть зайти в гости к Осени. Послушать, как с зеленых деревьев опадают желтые листья, поговорить с ней о ветре, попить горячего чая ледяных луж, полюбоваться утками на мокром от дождя пруду. Пока нет любей на улицах - Осень многое может рассказать. Когда она станет полноценной хозяйкой этого мира, перестанет наконец-то августовскую зелень морозить холодными ночами.
А вот и люди стали появляться на улицах. С ними пришел в воздух сигаретный дым и шум метро. Впрочем, и мне пора стать частью этой толпы...
Если встать рано утром и еще до рассвета выйти на улицу, то можно успеть зайти в гости к Осени. Послушать, как с зеленых деревьев опадают желтые листья, поговорить с ней о ветре, попить горячего чая ледяных луж, полюбоваться утками на мокром от дождя пруду. Пока нет любей на улицах - Осень многое может рассказать. Когда она станет полноценной хозяйкой этого мира, перестанет наконец-то августовскую зелень морозить холодными ночами.
А вот и люди стали появляться на улицах. С ними пришел в воздух сигаретный дым и шум метро. Впрочем, и мне пора стать частью этой толпы...
вторник, 28 августа 2007
Галатея на шестернях.
Сжатие до полной утраты сущности. Точка. Объект не существующий в природе, не занимающий пространства. Деление неделимого один острым ножом. Бессмысленная попытка себя же завести в тупик: слишком много аргументов "против", лишь только половина аргумента "за".
вторник, 07 августа 2007
Галатея на шестернях.
А потом неожиданно пустотой закончился дождь, оставив на черном асфальте кривые зеркала луж. Закончился, смыв кожу с сердца, оставив вместо себя лишь тонкие струйки разведенной крови, стекающей по груди. Закончился. Ушел. Убив, ушел сам. Оставил слишком много следов. Превратил неуютное жаркое лето в прохладный, мягкий октябрь, окутывающий душу, как пуховая шаль. А потом раздел и ушел, оставив мерзнуть на холодном ноябрьском ветру.
А потом неожиданно мир остановился. Просто замер в неудобной позе, как в клоун в цирке. До обидного нелепый, до смешного грустный, до боли пустой. Лишенный всего: веры, надежды, любви. Всего. Вернулся к тому состоянию, в каком был когда-то давно: "В начале было слово..."
А потом неожиданно...
А потом неожиданно мир остановился. Просто замер в неудобной позе, как в клоун в цирке. До обидного нелепый, до смешного грустный, до боли пустой. Лишенный всего: веры, надежды, любви. Всего. Вернулся к тому состоянию, в каком был когда-то давно: "В начале было слово..."
А потом неожиданно...
Галатея на шестернях.
А время течет куда-то неуловимо. Я впервые сегодня увидела, что такое время летящее прочь. Всего лишь штатный баг "операционки". А мне вдруг стало страшно. Не знаю, почему. Просто страшно.
Просто потому, что я впервые не хочу уезжать из этого проклятого города, тихо убивающего меня изнутри. Просто не хочу.
Просто потому, что я впервые не хочу уезжать из этого проклятого города, тихо убивающего меня изнутри. Просто не хочу.
пятница, 27 июля 2007
Галатея на шестернях.
Кровавый пепел черного металла,
Взрывает клочья умершей души,
И ускользает с верой на мгновенье
Норвежский снег убитой красоты.
И пули винт, входящий в сердце,
Как будто выжигает на костре
Печать судьбы колючей страстью
Свободы в перевернутом кресте.
Взрывает клочья умершей души,
И ускользает с верой на мгновенье
Норвежский снег убитой красоты.
И пули винт, входящий в сердце,
Как будто выжигает на костре
Печать судьбы колючей страстью
Свободы в перевернутом кресте.
понедельник, 23 июля 2007
Галатея на шестернях.
Двухсотметровый коридор шириной примерно в метр и высотой не больше двух. Свет льется только из недостающих в стене кирпичей и щелей между стенами и крышей. В свете сотового телефона - шприцы на полу, надписи типа "Курт не умер, а ушел за героином". Где-то в середине коридора - здоровый бритый мужик "под кайфом". Как дошла до конца - не знаю. Впрочем, едва ли дошла. Скорее медленно доползла по стене. Давно не испытывала такого ужаса. Клаустрофобия, с которой ничего не могу поделать. В прошлый раз мне еще неделю снились узкие длинные коридоры. Сегодня мне повезло только в одном: я была не одна. Дрожу до сих пор. Нормально дышать начала только через два часа.
Галатея на шестернях.
Варварка 6. Огромное здание на маленькой, некогда шумной московской улочке. С него для меня началась Москва. Это было давно. Восемь лет назад. С тех пор я не была там ни разу. До сегодняшнего дня. Тишина. Плакаты, упорно агитирующие побывать на концерте NIИ, вместо кремовых стен. Снесли. Разрушили. Убрали. Не оставили ни камушка на память. Так город живет, лишая воспоминаний, лишая связи с детством. Вместо милого кафетерия, модные бутики с гордой надписью "Мы открылись!" и "ломовыми" ценами внутри.
Только церкви те же самые... Да вот выглядят теперь совсем не так, как раньше.
Только церкви те же самые... Да вот выглядят теперь совсем не так, как раньше.
суббота, 21 июля 2007
Галатея на шестернях.
- Что Вы пили, сэр, такое крепкое?
- Ничего, кроме Ваших губ.
- В следующий раз этот напиток придется наливать осторожнее.
- Строго по рецепту врача?
- Возможно и так. Да, и Вы поосторожнее... А то у меня руки к пуговицам на Вашей рубашке тянутся.
- Ничего, кроме Ваших губ.
- В следующий раз этот напиток придется наливать осторожнее.
- Строго по рецепту врача?
- Возможно и так. Да, и Вы поосторожнее... А то у меня руки к пуговицам на Вашей рубашке тянутся.
воскресенье, 01 июля 2007
Галатея на шестернях.
Во тьме декабрьской холодной ночи
Скольжу по льду давно минувших лет
И, словно, забываясь на мгновенье,
Вниз падаю, утратив лунный свет.
И по дороге, полной детских сказок,
Я прозябаю в шумном танце тишины;
И в ветре, с болью сломанном о камни,
Я медленно схожу в утраченные сны…
Скольжу по льду давно минувших лет
И, словно, забываясь на мгновенье,
Вниз падаю, утратив лунный свет.
И по дороге, полной детских сказок,
Я прозябаю в шумном танце тишины;
И в ветре, с болью сломанном о камни,
Я медленно схожу в утраченные сны…
Cпасибо No End
вторник, 26 июня 2007
Галатея на шестернях.
Хэй, Киска, подойди ко мне. Садись. Сейчас я свяжу тебе руки. Спокойнее, девочка, ты не ангел: ангелы не носят одежду из латекса. Эта ночь будет нашей: ты ведь и сама этого хочешь… Смелей же! Я буду не просто секс-машиной, я подарю тебе целый мир: мир, в котором царит вечное лето, я подарю тебе свободу, но ты будешь моей. Ты будешь умирать и воскресать в моих объятьях вместе со мной, ты будешь падать в пропасть и взлетать до небес. Это время для тебя. Мы будем с тобой едины, моя девочка. Так, подойди же ко мне, мой ангел, отдайся же мне…
Эти электронные ритмы сводят меня с ума. Твои движения в такт музыки доводят меня до экстаза. Mein Engel, ты просишь меня умереть вместе с тобой. Не останавливайся, детка, это только начало. Ты как кокаин: ад для разума, рай для тела. Ломка будет потом. Не сейчас. Не с тобою. А сейчас… Жидкий латекс быстро застывает на нежной коже. Веревки натирают белоснежное тело. Расслабься, детка, в этом мире мы одни: этот мир только для нас – мы сами его создали…
Эти электронные ритмы сводят меня с ума. Твои движения в такт музыки доводят меня до экстаза. Mein Engel, ты просишь меня умереть вместе с тобой. Не останавливайся, детка, это только начало. Ты как кокаин: ад для разума, рай для тела. Ломка будет потом. Не сейчас. Не с тобою. А сейчас… Жидкий латекс быстро застывает на нежной коже. Веревки натирают белоснежное тело. Расслабься, детка, в этом мире мы одни: этот мир только для нас – мы сами его создали…
воскресенье, 17 июня 2007
Галатея на шестернях.
Болею. Наверное, устала: несколько суток вообще без сна. Дрожа, как мышонок, пишу программки и перечитываю "Петербург" А.Белого. Наверно, только в моем состоянии его и можно читать. Мысли скачут, как блохи, спасающиеся от дихлофоса. Опять же, потому что болею. Совершенно не в состоянии выстраивать в словах логику. Гораздо проще использовать стандартные конструкции вроде public void display(), а вместо знаков препинания - фигурные скобки (ну или begin/end).
Экзамены сданы. С завтрашнего дня новая жизнь. Нет, не просто новая, а совсем новая: с другим языком общения (Pascal в обмен на Java, русский близкий к литературному в обмен на сленг компьютерщиков), другими людьми (которых я, к слову, завтра увижу впервые в жизни), с другими привычками, другим ритмом жизни.
Впрочем, что-то давно пора было менять. Менять по максимуму... Но это не повод же болеть, правда?
Экзамены сданы. С завтрашнего дня новая жизнь. Нет, не просто новая, а совсем новая: с другим языком общения (Pascal в обмен на Java, русский близкий к литературному в обмен на сленг компьютерщиков), другими людьми (которых я, к слову, завтра увижу впервые в жизни), с другими привычками, другим ритмом жизни.
Впрочем, что-то давно пора было менять. Менять по максимуму... Но это не повод же болеть, правда?
суббота, 09 июня 2007
Галатея на шестернях.
Здесь правда ледяной скульптурой
На обозренье выставлена нам,
И вся история течет перед глазами,
Но нам повсюду чудится обман.
Здесь, в коридорах из замерзшей крови,
В тумане скрыта тайна бытия,
Но мы в безумном поиске свободы,
Лед топим, думая, что мерзнем от огня...
На обозренье выставлена нам,
И вся история течет перед глазами,
Но нам повсюду чудится обман.
Здесь, в коридорах из замерзшей крови,
В тумане скрыта тайна бытия,
Но мы в безумном поиске свободы,
Лед топим, думая, что мерзнем от огня...
среда, 06 июня 2007
Галатея на шестернях.
Любовь моя, холодный ветер,
В душе моей – твоя душа,
Мы сердце делим, разрывая
На Азраила два крыла.
Я падал, как осенний дождь,
В тебя вливая жизнь свою,
Но этот смерти поцелуй
Открытой раной сжег зарю.
И две души слились в объятьях,
И разлетелись, как стекло,
Но одиноки позабытым
В бокале смерзшимся вином.
И в этой ледяной могиле
Ты с болью воздуха ждала;
Я, заключенный в твоем лоне,
Под сердцем прячусь, как дитя.
На время что-то исчезало,
И боль моя текла рекой,
Но легкий шелест увяданья
Растекся матовым стеклом.
И изумрудная богиня
Спускалась наземь с высоты
И вырезала расставанье
На камне умершей души.
Да, все забылось, но, как прежде,
Прозрачный легкий ветерок
Мне как судьбы напоминанье,
Что жив твой маленький мирок.
Приди ж ко мне, нектар Олимпа!
От бед мне душу огради,
И в умирающем дыханье,
В моих мечтах спокойно спи.
She Dies
В душе моей – твоя душа,
Мы сердце делим, разрывая
На Азраила два крыла.
Я падал, как осенний дождь,
В тебя вливая жизнь свою,
Но этот смерти поцелуй
Открытой раной сжег зарю.
И две души слились в объятьях,
И разлетелись, как стекло,
Но одиноки позабытым
В бокале смерзшимся вином.
И в этой ледяной могиле
Ты с болью воздуха ждала;
Я, заключенный в твоем лоне,
Под сердцем прячусь, как дитя.
На время что-то исчезало,
И боль моя текла рекой,
Но легкий шелест увяданья
Растекся матовым стеклом.
И изумрудная богиня
Спускалась наземь с высоты
И вырезала расставанье
На камне умершей души.
Да, все забылось, но, как прежде,
Прозрачный легкий ветерок
Мне как судьбы напоминанье,
Что жив твой маленький мирок.
Приди ж ко мне, нектар Олимпа!
От бед мне душу огради,
И в умирающем дыханье,
В моих мечтах спокойно спи.
She Dies
четверг, 31 мая 2007
Галатея на шестернях.
Я ощущаю твою кожу,
Твой запах страсти и тепла,
Твоей игры запретной жажду
И губы полные огня.
Ты знаешь – это лишь ошибка,
И время вспять не повернуть,
Но хочешь, утонувши в страсти,
Момент страданий растянуть.
И мы играем, растворившись,
И не покаявшись в грехах,
В рабов желаний превратившись,
В любви забывши о часах.
Оригинал
Подстрочный перевод
Твой запах страсти и тепла,
Твоей игры запретной жажду
И губы полные огня.
Ты знаешь – это лишь ошибка,
И время вспять не повернуть,
Но хочешь, утонувши в страсти,
Момент страданий растянуть.
И мы играем, растворившись,
И не покаявшись в грехах,
В рабов желаний превратившись,
В любви забывши о часах.
Оригинал
Подстрочный перевод
среда, 30 мая 2007
Галатея на шестернях.
Если рисовать жизнь c помощью циркуля, то она может сделать круг...
понедельник, 28 мая 2007
Галатея на шестернях.
С ее смертью что-то умерло во мне. Но в то же время, с ее смертью что-то и воскресло во мне. Она умирала медленно. В течение недели. Практически все это время она спала. Стала похожей на куклу: голубые глаза покрылись пленкой болезни, кожа стала какая-то неестественная…
- Милый, я сейчас такой сон видела! – Она сладко потянулась. Она и не думала, что проспала больше двух суток. Да и вряд ли догадывалась, что жить ей оставалось совсем ничего…
- О чем, дорогая? – Я отходил от потрясения: разговора с врачом. Узнал, что с ней происходит. Мне безумно хотелось остановить время.
- Я была со всем маленькая. После вечернего чая сидела на крыше и смотрела на звезды. – На ее глазах проступили слезы радости: она была счастлива, что хоть ненадолго оказалась в детстве.
Я заворожено слушал ее. Сердце разрывали два чувства: любовь и боль предстоящей потери с одной стороны, а с другой – осознание собственной грязи, низости и пошлости. Мне казалось, что я недостоин слышать ее истории из детства. А она рассказывала так просто: о сбитых коленках, о «зеленке» на локтях, о надувном мячике, о детях, с которыми она играла, машинках, куклах…
- Мне снилось, что умерла моя любимая собака. Тогда я плакала. Ничего не могла с собой поделать. Тогда мне впервые защемило сердце. А мама своим теплым высоким голосом прошептала: «Это твоя первая потеря, моя девочка. Привыкай. Это жизнь».
«Да, милая, это жизнь. Но привыкнуть к ней нельзя», - я пододвинул стул и сел рядом с ней. Рука была ледяная. Совершенно неживая. Даже не верилось, что это ее руки: некогда теплые, мягкие…
- Уже поздно. Я немного посплю. Ты не против? Посиди со мной, пожалуйста…
- Обязательно посижу.
Это был ее последний сон. Больше она не проснулась.
Уже на похоронах я вдруг понял, что она умерла, но воскресила во мне убитую душу: теперь я не боялся детства.
- Милый, я сейчас такой сон видела! – Она сладко потянулась. Она и не думала, что проспала больше двух суток. Да и вряд ли догадывалась, что жить ей оставалось совсем ничего…
- О чем, дорогая? – Я отходил от потрясения: разговора с врачом. Узнал, что с ней происходит. Мне безумно хотелось остановить время.
- Я была со всем маленькая. После вечернего чая сидела на крыше и смотрела на звезды. – На ее глазах проступили слезы радости: она была счастлива, что хоть ненадолго оказалась в детстве.
Я заворожено слушал ее. Сердце разрывали два чувства: любовь и боль предстоящей потери с одной стороны, а с другой – осознание собственной грязи, низости и пошлости. Мне казалось, что я недостоин слышать ее истории из детства. А она рассказывала так просто: о сбитых коленках, о «зеленке» на локтях, о надувном мячике, о детях, с которыми она играла, машинках, куклах…
- Мне снилось, что умерла моя любимая собака. Тогда я плакала. Ничего не могла с собой поделать. Тогда мне впервые защемило сердце. А мама своим теплым высоким голосом прошептала: «Это твоя первая потеря, моя девочка. Привыкай. Это жизнь».
«Да, милая, это жизнь. Но привыкнуть к ней нельзя», - я пододвинул стул и сел рядом с ней. Рука была ледяная. Совершенно неживая. Даже не верилось, что это ее руки: некогда теплые, мягкие…
- Уже поздно. Я немного посплю. Ты не против? Посиди со мной, пожалуйста…
- Обязательно посижу.
Это был ее последний сон. Больше она не проснулась.
Уже на похоронах я вдруг понял, что она умерла, но воскресила во мне убитую душу: теперь я не боялся детства.
воскресенье, 27 мая 2007
Галатея на шестернях.
Широкие белые лестницы. Широкий белый кошмар. Неправильная карта: где-то здесь должна быть дверь, но есть только стена. Стены только побелили: еще даже стоительные материалы не убрали. Да где же эта чертова дверь?! А, вот она. Странно. За ней еще одна лестница. На стене висит ковер. На нем что-то изображено. Но нет, это не то. Что-то с этим ковром не так. Вроде, ковер как ковер... Черт, под ним такая же карта, как у меня! Лестница?! Бегом. Бегом. Бегом! Какая-то дверь. Голос: "Дойди до часовни". До какой часовни? Здесь только стены и лестницы... А, впрочем.
Двери. Двери. Строительная пленка, заляпанная известкой. Зеркала. Море зеркал. Море строительной пленки, вымазанной известкой. Она повсюду. Мне нужна вот эта дверь. Почему? Не знаю. Знаю только, что это нужная дверь. Улица. Деревянный городок: деревянная пивная, деревянные домишки, деревянная часовня. Люди. Странные люди. Злые. Готовые убить. Желающие убить. Разорвать на части. Почему? Потому что чужак.
И снова этот мир шуршащей пленки и зеркал. Быстрее. Еще быстрее. К тому ковру. Карта изменилась. Теперь на ней дома стоят так, что очертаниями создают икону. Путь в часовню не там. Там только жаждущие крови оборванцы. Там не церковь. Там только место для отпевания. Часовня - здесь.
Двери. Двери. Строительная пленка, заляпанная известкой. Зеркала. Море зеркал. Море строительной пленки, вымазанной известкой. Она повсюду. Мне нужна вот эта дверь. Почему? Не знаю. Знаю только, что это нужная дверь. Улица. Деревянный городок: деревянная пивная, деревянные домишки, деревянная часовня. Люди. Странные люди. Злые. Готовые убить. Желающие убить. Разорвать на части. Почему? Потому что чужак.
И снова этот мир шуршащей пленки и зеркал. Быстрее. Еще быстрее. К тому ковру. Карта изменилась. Теперь на ней дома стоят так, что очертаниями создают икону. Путь в часовню не там. Там только жаждущие крови оборванцы. Там не церковь. Там только место для отпевания. Часовня - здесь.
Галатея на шестернях.
- Красота легко заменяется избитостью и пошлостью. И практически никогда наоборот. Да. Так.
- Возможно ты и права. В мире вообще много избитости и пошлости...
- Ты теперь меня именно так воспринимаешь. Правда ведь? Наверно, ты прав.
- С чего ты взяла?
- Ты так на меня смотришь.
- Это ложь.
- Тогда обними меня...
- Пошли лучше потанцуем.

- Возможно ты и права. В мире вообще много избитости и пошлости...
- Ты теперь меня именно так воспринимаешь. Правда ведь? Наверно, ты прав.
- С чего ты взяла?
- Ты так на меня смотришь.
- Это ложь.
- Тогда обними меня...
- Пошли лучше потанцуем.
