"Я знала в этом доме каждую дощечку, каждый сантиметр краски или известки. Но, знаешь, он мне всегда снился чуть-чуть другим. И почему-то всегда ночью. Даже не уверена, что ночью, но всегда с закрытыми ставнями и странном синеватом свете из щелей. Такой свет бывает, когда соседи улеглись спать, и единственным освещением является луна, очищенная от облаков. А я иду не со свечкой, а с диодным фонариком. Я всегда с таким хожу по дому, когда хочу найти какую-нибудь книгу, и не разбудить при этом домашних... Но снится он мне не просто синим, а каким-то подгнившим. Словно нет этой постоянной борьбы с плесенью, жучками, влагой. Как будто в нем не жили где-то год. Вроде, и пыли нет почти, но вот это ощущение того, что оно просто поражает...
И еще мне снится старая вишня во дворе. Почему-то все ее звали черешней. То ли потому, что она созревала слишком рано для вишни, то ли потому что ягоды были очень крупные. Я ее помню уже совсем старой. Мама говорила, что она была уже тогда, когда они только переехали, значит, этому дереву было не меньше тридцати лет... Для садовой вишни это очень много. Утяжеленная годами, обильными урожаями и тягой к солнцу, она сильно наклонилась и домашние всегда боялись, как бы она не упала. Пока я была совсем маленькой, мне разрешали по ней лазить, но совсем невысоко, не столько потому, что боялись за меня, сколько потому, что боялись, что дерево не выдержит. А там, на верху, были самые вкусные ягоды. Самые-самые. Крупные, почти черные, сладкие-сладкие. Вот ты веришь, что вишня бывает совсем не кислой? А зря. Эта вишня была именно такой. А еще с этой вишни можно было перелезть на крышу гаража и оттуда смотреть на проезжающие машины, всех соседей и суетящуюся во дворе маму...
В конце концов, когда ствол дерева совсем прогнил, вишню срубили. И сразу двор стал просторным-просторным. Пустым-пустым. С бетонным пятном вместо этой "черешни". А мне в память врезался вид основания ее ствола: гладкая, нежная вишневая кора, изъеденная гнилью.
С тех пор она мне неизменно снится дополнением к этому дому. И видится в таком же иссиня-черном свете южной ночи. Я каждый раз просыпаюсь в слезах. Мне хочется вернуться в тот дом, перекрасить полы, побелить стены и побелить ствол вишни, чтобы его не мучали паразиты.
Мне хочется побелить свое детство, чтобы его не рушил мой нынешний ход мыслей, мои желания. Чтобы в моих снах оно виделось таким, каким было на самом деле, а не через призму моего душевного разложения..."